Кто ещё так блистательно и свободно может объединить в однойпостановке героев отца трагедии Аристофана и Чехова («Попрыгунья», «Хористка», «Черный монах»)? Конечно же, антиномичный Марк Захаров.
Умение режиссера фантазировать безгранично: античный сюжет о жителях Афин, попросивших богов превратить их в птиц, он превратил в комическую трагедию человеческих нравов. Птицы у Захарова отнюдь не идеальны: в чеховскую фантазию влетело скопище человеческих слабостей, притягательных страхов и даже галлюционарных объектов. Аристофановские крылатые превратились в людей-бездарных выскочек, которые поверхностно рассуждают об искусстве, но мнящих себя знатоками и в чиновников, убежденных, что они – властители судеб. Стая таких пернатых кружит вокруг героини Александры Захаровой, попрыгуньи, которая пафосноповествует обискусстве не видя, что рядом единственное её достояние, удивительная личность – муж. Чиновниками в образе птиц правит царь Удод в короне фараона, чеховскими же персонажами правит... безграничнаявульгарность.
Традиционныедля Ленкома декорации и сценические приемы иногда кажутся не нужными: и эффектная игра света, и причудливые а-ля бластерныедекорации, и грохочущее музыкальное сопровождение, и неистовая хореография. На сцене перманентно всё сверкает, гремит, куда-то несется. Но тем не менеедраматизм ситуации, которая противопоставлена современной,увы, не самой адекватной привычкесуществовать и думать–это не глушит.
Спектакль выстроен как театральная игра с обязательной ленкомовской самоиронией.
